Временами хотелось встряхнуть ее как следует. Особенно, если она ввязывалась во что-то опасное, возражала или смотрела на него — молча, не кокетничая, не отводя стыдливо взгляд, как другие девушки, а в глазах ее читался почти неприкрытый вызов.
«Знаешь, — говорит, например, Лоттер, — я тут в запертом подвале девицу в грязном подвенечном платье нашел. Спала на соломе, как у себя дома, а когда я ее разбудил, еще и прогнать меня пыталась. Представляешь?»
— Добираться, милочка, будете сами, — мстительно припечатала напоследок баронесса.
— Жить? — мозг уже начал лихорадочно просчитывать варианты. — Я смогу здесь работать?
Ну, Герберт, отвечай же! Скажи хоть что-нибудь…
Замерла, надеясь, что все это галлюцинации — навязчивые звуковые галлюцинации, не более. Но судьба в этот день явно повернулась ко мне задом.