Вьюнош, упустивший плетение, заметно побледнел, другие парни опустили руки, но чары держали наготове.
Пульс. Нефритовые бусины в крови. Широко распахнутые в небо застывшие глаза. Марий.
– Старик Ву ужасен, дядя! Он слишком консервативен. И что, если он действительно начнет учить меня алхимии? – Я вздрогнула от этой перспективы.
Над нашими головами в сером небе кружили темные клочки тьмы, как стаи птиц, сбиваясь в одну большую спираль. Они кружились, кружились, кружились. От их монотонного вращения закружилась голова даже у меня.
Дядя подошел к райхарцу, проверил подпругу и обернулся на меня. Глаза в глаза. Все, что нужно было сказать, уже давно сказано. Блау всегда хранят Блау. Я знаю, что дядя не изменил своего мнения, и не видать мне малой печати, если бы не активация родового дара, но я все равно была рада. Если предки рода сочли меня достойной, то как может он, Кастус Блау, оспаривать их решение.
Я задумалась, а Фей дергала меня за порванный рукав, видимо, уже давно пытаясь привлечь мое внимание. За границей защиты стояла испуганная девушка-служанка с двумя детьми. На руках малышка-девочка в когда-то баснословно дорогом, расшитом аистами розовом шелковом халатике и чумазый мальчишка-подросток в синем, когда-то очень дорогом кафтане, стилизованном под военную форму. Мальчишка стоял с трудом и тряс головой. Контузило? Характерный разрез глаз, волосы… Дети Тиров?