Сдвинувшись на обочину, я успокаивающе махнул десятникам и по склонам рванул к поднявшемуся стальному грибу. Вот и оправдалась моя паранойя – солнечные панели в хлам, но у меня еще наполовину залитая энергией батарея в экзе, а еще одна, полнехонькая, плотно сидит в разгрузке, дожидаясь своего часа.
Мясо. И вода. Жратва и питье. Вот только тут не гусеницы жрут. Тут налицо какой-то конвеер по доставке жратвы. Кормят свое потомство? А разве сами гусеницы не являются потомством?
– Это ведь игрушка. Механизм. Хреновина с забитой электроникой плюшевой жопой.
Ответом стал лязг и щелканье проверяемого оружия. А мы продолжали спускаться. Но это уже не было отвесным контролируемым падением. Лифтовая шахта чуть отклонилась в сторону, что было видно по ее монолитным стальным стенам. Сколько же труда сюда вбухано?
– Одному не повезло – выскочил перед багги, а водитель вдавил газ. Второй налетел на призма. Что-то вроде жирной гусеницы лежащей в прицепе и плюющейся ядовитой какой-то кислотой. Везем это гусеничное дерьмо к отряду.
– Можно даже не вскрывать. Уверен, что там точно не свежак – даже по консервным меркам – но жрать еще, наверное, можно. Бункерснаб такую химию туда пихает, что считай это не консервы, а бальзамированные останки коровы. Хотя все же лучше не рисковать. Объяснить не могу – говорю же, тут тонкостей дохрена, начиная от размера этикетки, цвета чернил и даже эмблем и циферок… – но я бы сказал что банки отправились сурверам в доставке лет так сорок или тридцать пять назад.