А потом резко отпустило. Полежав немного, я даже не сразу поверил, что я живой, и нога, оказывается, все еще со мной. Я глянул на окошко — на улице все так же было темно. Лежак был насквозь мокрым от пота, я тяжело дышал. Очень хотелось пить. Выпустив, наконец, изо рта костыль, я с изумлением увидел глубокие отметины зубов.
– Ну, я не так выразился. Я же инженер, и кое-что помню. Добыли мы кислоту, и смогли окислить поверхность металла. Оксидная пленка, она пористая, и мы натерли ее маслом из каракоза.
– Эти бедняги не знают другой жизни, Марк, а я могу им дать ее, – твердо сказал Евгений Павлович.
Он стал пить прямо из горла. Удар древком копья в основание шеи сразу отправил его в крепкий сон. Ноль, спящий у ворот, даже не пошевелился, когда мы оттаскивали его.
– Да, это вообще просва, – кивнул Троргал, – Их проповедник!
Волчонок засопел, и побежал дальше вдоль скалы. Вдруг остановился возле участка, где склон был скрыт за высохшими зарослями. Он просунул руку прямо в колючие ветки и вытянул веревку. Затем отбежал и, закинув веревку на плечо, уперся и потащил.