Мороженое подтаяло, и Ксюша невозмутимо собирала его, не давая накапать на обивку сидений. Надо будет втык ей сделать: я все понимаю, у нее амплуа стервы, но все же нельзя так с людьми.
— Ну же, — увещевал судмедэксперт Миргуна. — Ты же хочешь освободиться? Верно? Хочешь?
Что ж теперь, обломать себе крылья и не лететь?!
Худые лопатки вздрагнули, словно я вогнала между них стрелу. Болезненное, надломленное ощущение.
Из нескромных комплектиков самый нескромный он уже видел, так что я выбрала второй по бессовестности и, на всякий случай прикрыв этот срам пеньюаром, осторожно выглянула из комнаты.
Ситуация осложнялась тем, что я и сама не очень-то хорошо это понимала, так что основным аргументом в моей педагогической беседе, скорее всего, станет: «Потому что Инквизиция!».