Худые лопатки вздрагнули, словно я вогнала между них стрелу. Болезненное, надломленное ощущение.
Из нескромных комплектиков самый нескромный он уже видел, так что я выбрала второй по бессовестности и, на всякий случай прикрыв этот срам пеньюаром, осторожно выглянула из комнаты.
Ситуация осложнялась тем, что я и сама не очень-то хорошо это понимала, так что основным аргументом в моей педагогической беседе, скорее всего, станет: «Потому что Инквизиция!».
Из-за двери в гостиную доносились звуки: равномерные сильные выдохи. Потом пауза — и снова ритмичное дыхание, но уже в другом темпе. Кажется, кто-то делает зарядку.
Светлый «Акцент» затормозил напротив магазина и рванул с места, едва она успела выйти, не дав пассажирке даже дверь толком закрыть.
— Нет, я не знаю, — грустно покачала головой она. — Меня об этом спрашивали еще тогда. Когда все случилось. И следователь, и врачи, которые потом Диму лечили. Я не нападала на него, не махала руками, не делала никаких резких движений, которые могли бы… активировать. Я на него кричала — но такое и раньше случалось, и он тоже на меня кричал, и никогда ничего такого…