– Должно быть, обварился в горячей воде, – с таким серьезным видом, что не заметишь издевки, предположил Ристад.
Ничтоже сумняшеся он схватил меня за подбородок и заставил повернуть голову к свету.
Дверь широко распахнулась и, не озадачившись стуком, в покои ворвался Шейнэр.
В молчании мы ступили на темную аллею, ведущую к главному входу, и за нашими спинами медленно закрылись ворота. Под ногами хрустел снег. Мороз щипал щеки и нос, забирался под одежду. С помощью заклятия я грела ладонями глиняный горшок с бултыхающимся в воде крапчатым осьминогом и невольно вспоминала по-дурацки изумленную рожу подавальщика, когда от него потребовали упаковать главное блюдо.
– Весноватая! – осек он со страшными глазами.
Некоторое время в молчании мы смотрели друг на друга сквозь темноту.