– Ну, не доброй же ночи, – огрызнулась она.
В хозяйское крыло я вернулась быстро. По пути мне не встретилось ни темных прислужников, ни новых умертвий, разминающих косточки, ни случайно проскочившего в замок таракана. И если брат-некромант надеялся, что, заплутав, я сгину в недрах замка, то сильно просчитался. С нашей матушкой, привыкшей забывать среднюю дочь где ни попадя, умение ориентироваться в незнакомых местах и по наитию отыскивать правильную дорогу к гостевому дому или, на худой конец, к участку городских стражей являлось вопросом выживания.
– Учи стихи и пей пилюли для памяти, темный старикашка! – дала я бесценный совет, который никто, естественно, не услышал, и захлопнула зеркало, чуть не прищемив палец. Неожиданно острая, но очень простая мысль заставила меня оцепенеть: я ревновала Ристада Торстена ко всем безликим, но, безусловно, красивым женщинам, которые у него были до сегодняшнего дня.
– В Лаверансе, – припомнила Кэтти название академии, куда вместе с мамой и Глорией отправилась на родительский день. Потом они писали, что было весело. Оставалось поверить на слово, потому как я до самого вечера терпеливо дожидалась их появления на другом конце королевства, в холле Эсвольда.
Из отражения на меня смотрела почти незнакомая девица. На волосах у нее скособочилась лента, брови с ресницами никуда не исчезли и с честью выстояли пытку вулканической грязью… но веснушки стерлись подчистую! На тонкой нежной коже не осталось ни одной солнечной отметины, разве что красные пятна после варварского умывания щеткой. Оказалось, что под всем веснушчатым безумием пряталась аристократическая бледность, характерная для всех женщин семьи Эркли.