– Семи нет, а ты уже наливаешь бренди? – знакомо растягивая слова, словно постоянно язвил, проговорил Хэллрой. – Нервишки шалят?
– Хэллрой? – не собираясь эту самую руку принимать, отозвалась я.
Разит?! Как от умертвия, что ли? Чем, по его мнению, пахнет девственность? Судя по всему, ландышевым благовонием Катис. Я вдруг поймала себя на том, что по-дурацки обнюхиваю рукав платья.
Она бросилась вперед и, обдавая меня душным ароматом лилий, крепко обняла тонкими руками, оказавшимися неожиданно сильными, как у взрослого мужика. Или умертвия. Воскрешенный если уж обхватит поперек тела, то точно ребра сломает.
Свет погас, меня со всех сторон обступила темнота. Рефлекторно я сложила щепоткой пальцы, и в воздух вырвался голубоватый магический язычок. В черном окне отразилась моя фигура с голубоватым абрисом вокруг головы и плеч. Казалось, что руку до запястья окутывало пламя.