«Нет, дубина, – сказал Ордош. – Это ты позабыл о том, что ты всего лишь мужчина. И прав в глазах окружающих у тебя не больше, чем у домашней зверюшки. Твои выходки терпели лишь до тех пор, пока ты исправно приносил прибыль. Все. Узри истинное лицо здешнего матриархата».
– Причем здесь любовь? Прошло много лет. Я даже не помню ее лицо. Я видел твою метку на своей руке и думал, что Анечке все еще нужна моя помощь.
Город произвел на меня приятное впечатление. Дома ближе к центру все больше напоминали произведения искусства: мозаики на стенах, балюстрады из фигурных столбиков, украшенные карнизы, встречались даже статуи-колонны. Подновленные фасады и нависающие над тротуаром балконы с клумбами цветов заставляли меня останавливаться и запрокидывать голову, чтобы позволить себе и Ордошу насладиться яркими красками, которых не хватало в нашем «ремесленном» квартале.
«Графиня Свирская, – сказал Ордош. – Тебе ни о чем этот титул не говорит?»
Она не стала мне ничего объяснять. Сказала: «Пошли». Схватила за руку и потащила за собой.
Я подавил желание показать прохожим неприличный жест.