Сделал пару шагов на одеревеневших ногах, остановился, оперся о стену, опасаясь упасть. Ноги отказывались сгибаться в коленях. Икроножные мышцы свело судорогой. Я поморщился.
Я опустился на мягкое сидение, погрузившись в него, как в перину. Я полдня просидел в библиотеке на стуле. Расположиться после этого на диване кареты – настоящее удовольствие. Это не вчерашняя деревянная лавка! Если бы мои ягодицы умели радоваться, на них бы сейчас блистали счастливые, глуповатые улыбки. Я откинулся на спинку дивана, сдержал стон блаженства. Ощутил приятный цветочный аромат, удачно маскировавший спиртной запах.
– Ты серьезно?! А можно что-нибудь не столь радикальное?!
– Да, неплохо. Только не официант, а официантка.
– Он… никогда раньше не позволял себе так разговаривать с женщинами, – сказала Ряба.
– Мужчина, – сказала она. – Мама мне говорила, что у вас только шмотки и косметика на уме.