Брюнетка слушала, затаив дыхание, полыхая такими яркими вспышками эмоций, что мое восприятие аж начинало иногда зашкаливать.
Заметив мой пристальный взгляд, изучавший его с отстраненным и холодным интересом, как кошка смотрит на трепыхающуюся птичку, размышляя, стоит ли выпустить когти сейчас, или еще немного поиграться с ней, уголовник занервничал.
Что же до меня, то за использование этих своих сверхскоростей я расплачивался долго и болезненно. После отпора, что я дал своим обидчикам, моя тушка валялась пластом почти неделю, не в силах даже пошевелить ногой или рукой. От непривычной нагрузки мышцы и связки получили такое количество травм и микроразрывов, что на первое после драки утро я потерял сознание от сильнейшей крепатуры, просто пытаясь встать с постели.
— До сегодняшнего дня я считал, что к такому не привыкнешь. Но, видимо, действительно существует некий предел, после которого перестаешь нервничать.
Словесная перепалка прекратилась, и несколько пар глаз повернулись на звук. Я отмотал видео на самый интересный момент и снова запустил, поворачивая так, чтобы полицейские могли все хорошо рассмотреть.
— Я-то думал, что ты борзый, а ты, оказывается, просто тупой, Борис. — Голос Игната Альбертовича так же внезапно потеплел, став обманчиво ласковым, будто он разговаривал с собакой, или наивным ребенком. — А мыслей в твою голову пустую никаких не закралось после всего этого?