За болотами вновь начинался лес. Негустой, изрядно прореженный еще гномами, а потом – алчными добытчиками, сводившими целые рощи под корень: нужна была крепь. После войны многие подземные ходы, даже у самой поверхности, стали ненадежны. Обвалы – один за другим. Вот и рубили, удержу не зная.
– Cuurii! – внезапно зарычал Кицум. Лицо его побагровело от напряжения, невидимая нить удавки врезалась в горло. – Suu'te tenar Dhaanu! Те Imrnelstorunn!
– Нет, Кан, нет. Только пустоту.., и Тьму, ничего больше.
– Ну и людишек, само собой, жрут, коли те им попадутся, – охотно пояснил Кицум.
Не больно-то радостно начинать день со столь мерзкой процедуры, но что поделаешь. Никто не знает, что может вывести из себя господина Онфима-первого. Порой он не обращает на чистоту посуды никакого внимания, а порой закатывает из-за этого несусветные истерики, кончающиеся побоями и порками.
Со светлым мельинским пивом собственной Тощего Хэма пивоварни.