Не могут сами, никак не могут. Я твёрдо знаю, што «право имею», и надо мной только Бог.
– Угу, – я отошёл от перил, штобы пропустить близнецовскую соседку с бельём, – все знаки. Не думаю, штобы совсем всё плохо и наш Ёся запродался, вот уж чего нет! Пока. Но што мутки мутит в свою пользу, да за чужой счёт, который немножечко и наш, это и к раввину не ходи. Несёт Ёсика, как кораблик по половодью, и куда занести может этого бумажного капитана, это таки не к мине!
Р-раз! И нахальный мальчишка подбросил в воздухе серебряный рубль, потом два, три…
- Глупости! – дядя Гиляй настроен решительно, - Я тебя не в высшее общество ввожу! Да и ты не босяк с улицы, а человек уважаемой профессии, что ж тут такого? И не спорь!
Ума хватило, с тётей Песей мыслёй поделиться. Та лоб похмурила, да и выдала, где такое в Одессе вообще может быть.
Рука наконец-то убирается с плеча, и взгляд такой задумчивый. Главное, молчит.