Дядя Гиляй его назад отнёс, ну вот как подушку, ей-ей! До чево же здоров опекун, просто слов нет! Не подайся он в журналистику, был бы именитый цирковой борец.
Не так, штобы серьёзно и как-то хорошо, а просто – жертва чумы, выздоровел. На абзац. Ну и славословица медикусам одесским на парочку. И властям панегирик, куда ж без этого! Спасители. Отцы родные.
– Н-да? – и такой себе вопрос ехидный в глазах!
– Тогда, – я задержал дыхание, и выдал тщательно лелеемое, пришедшее в голову во время контрабандистского вояжа, – Капитан Сорви Голова! А?!
Песса Израилевна закивала быстро, и подхватилась за пейсаховкой, выпив заодно с дорогим гостем рюмочку.
— Тошка, чертяка! — радуется Владимир Алексеевич, облапив Чехова, и закружив его по комнате, прямо так — в пальто и галошах, – Пришёл-таки!