Дверь отворилась моментально, будто за ней стояли. Высокий худой чернец коротко и немного свысока поздоровался с парнишкой и извозчиком, а потом…
– Сперва, – и тут я снова начал пунцоветь, – Фирке… кхм, приданное!
Нюансы понимаю плохо, но вроде того – если я живу сейчас у Дмитриадисов, о деньгах за проживание даже и заикаться – грех, едва ли не оскорбление. Но! Если живёшь так дольше определённого времени, границы которого может понять только местный, то ты либо начинаешь делать ответные жесты гостеприимным хозяевам, либо входишь в их «партию».
Даю сам себе обещание, што часть, и немалую, на благотворительность выделю, и немножечко успокаиваюсь.
-- Агапий Папаиоанну, – представился он важно, явно ожидая, што я ево сейчас же узнаю и непременно поражусь. И запах... ядрёный запах лука и чеснока в той пропорции, когда у окружающих начинают слезиться глаза. Позже я убедился, што в Афинах это правило, а не исключение, и научился есть эти полезные овощи в устрашающих количествах, просто ради самозащиты.
– С лихвой уже! Кхм… – смутился он, вспомнив за жадность коллег, граничащую с вымогательством.