Всё удовольствие от прогулки – мимо. А главное, за кого он меня принимает? С такими-то лекциями?
Прозвучали склянки на молитву, и народ засобирался на корму, где уже выносили походный иконостас, а сопровождающий паломников священник размахивал кадилом.
Большая гостиная Гиляровских, служащая заодно и столовой, потихонечку наполняется гостями.
Извозчик осклабился зубасто, показав жёлтые, совершенно лошадиной крупности зубы, и шумно почесался в проволочной чернявой бороде, нарушая очарование момента.
И ну швыряться посудой! Да не оземь, а по сторонам, не глядя, вслепую!
Тишина… изредка только звякнет посуда у кого-то из хозяек, да раздастся детский голосок. И снова тишина, не нарушаемая даже мявом котов. Попрятались. От жары, от ужаса этого иррационального, накрывшего весь двор жарким, удушливым одеялом. Они ведь чувствуют! Не к добру попрятались.