– Не так, – остановил меня Котяра, – не перед ней, а так… вроде как деятельность начнёшь изображать. Мутную! Беготня, переодевание и такое всё. Наживка! Смогёшь?
Санька каждый раз смущается, и глазами моргать начинает. Но подписывает. А чего ж не подписать?
– В Палестину, – невозмутимо повторил опекун, постучав мне по спине жёсткой, как доска, ладонью, – в качестве репортёра.
А я спать хочу! Только сперва помыться: кажется, будто и от меня теперь – зверинцем несёт. Думать – потом!
— Гостиница, — стараюсь отчётливо выговаривать слова, – недорогая, но приличная.
Спешный сбор, и меньше чем через час мы с опекуном уже на поезде, направляющемся в Петербург. Тревожная ночь в вагоне второго класса, со сном вполглаза, и так же спешно – с вокзала, на грузовой пароход шведской компании, направляющийся с русским лесом в Грецию.