– Вот так вшегда, – вкусно прочавкал Коля, – шлова не даёт шкашать!
– Таки да! Одним я был интересен в образе бледного видом страдальца, за которого можно обличать и клеймить власти. Другие хотели видеть мине ровно там же, но с совсем иными целями, назидательно-воспитательными для других. И шо характерно, оба два с редкостным единодушием подпихивали мине на алтарь свободы и назидательности.
-- Фотоаппарат бы, – пробурчал он, принимая героическую позу и весьма умело играя с копьём.
– А не спеть ли нам песню? – Предложил баском раскрасневшийся Владимир Алексеевич.
Теснота! В ни разу не маленький кабинет набилось чуть не двадцать человек, и все на нервах. Эмоции как ток электрический – чуть ещё, и искры в воздухе проскакивать начнут.
Татьяна потихонечку разбирает стол, а Санька пристроился с мольбертом делать эскизы. Жадно рисует, торопливо. Взахлёб!