– Ох, – чуть повернувшись рядышком, Санька заотдувался, – так поели, што как нафаршировались! Вкусно, но до дурноты!
Закружившись по аристократическому Маалему с его деревянными особняками, выстроенными с пребольшущим вкусом, как-то незаметно дали кругаля, и оказались в бедных еврейских кварталах Хаскёя.
- Не сам! – быстро поправляюсь, видя заехидневший взгляд Чижа, - Когда сам, то и спрос с себя другой, да и вообще. Влез по дурости да живости характера, так и винить некого. А в Москве меня как-то тово… влазит. Ну… в основном.
Санька рисует исступлённо, да не эту инфернальную атмосферу, проступающую в нашем дворе с иных планов. На полотне медленно, но верно проявляется Дюковский парк и матч футбольный. Кисточкой своей он будто не наносит мазки краски, а напротив – лишнее смывает. Смазывает.
- Зачем?! – уже хором. Я ажно остановился, да взглядом так… а потом вспомнил, што таки да, они пока и не в курсе.
Антон Палыч в некотором сомнении, но наконец соглашается, поведя носом при упоминании неведомой мне Оленьки. Выпили за успех «Чайки», стали обсуждать што вовсе уж профессиональное, театральное.