В самом городе места для меня не нашлось, по крайней мере такого, в котором можно было отдохнуть как следует, не беспокоясь о сохранности имущества. Ни мало этому не волнуясь, нашёл приют у православного священника-араба, живущего за городской чертой.
Закусив губу, Фира задумалась и нерешительно мотнула головой.
Девка монеты в кулак, сжала его добела, и на меня, как на диво-дивное, глаза пучить удумала. А потом бегом! Ну как передумаю?
Язык весь переломал впополаме с мозгами! Я так-то вполне себе на идише могу, да и язык подстроить под одесский с молдаванским акцентом ни разу совсем не сложно. Машинально даже немножечко, сам того не замечая. Когда промеж людей живёшь, оно само на язык и в голову ложится.
– Точно?! – староста склонился над заробевшим Кузьмёнышем, глядя на него вмиг посуровевшими глазами громовержца. Истукан каменный!
– Молодой человек, – возмущённо оборачивается один из пхнутых, полное лицо дрожит от негодования, маленькие глаза решительно сощурены, губы сжаты, – вы бы…