– У нас недоимки ещё за те лета, – топчась в пыли с картузом в мозолистой руке, тоскливо предупредил староста. Всем своим мужицким нутром он чуял нешуточный подвох, но уловить ево никак не удавалось, – много, страсть!
– … а это как… – недавний Санькин обидчик, разузнав ненароком, што тот самонастоящий художник, пусть даже пока и учится, немножечко размяк и подобрел.
– Я те ща тыкну локотушкой, чорт косорукий…
— … каждый год, — повторила она, когда улеглась суета, — потому как город южный, портовый, контрабандистский. Шо хочешь делай, а наглухо не перекроешь! Да ещё власти!
Плавание мы коротали за ̶к̶а̶р̶т̶о̶ч̶н̶ы̶м̶и̶ ̶и̶г̶р̶а̶м̶и̶ беседами и прогулками по судну, и я с изрядной ̶в̶ы̶г̶о̶д̶о̶й̶ приятностью провёл время.»
Пока я промаргивался и тянулся, дядя Хаим успел выпрыгнуть на берег и сговориться с продавцами.