– Мишеньку сильно на Молдванке зауважали, – горделиво сказала тётя Песя, считающая нас всех скопом за близких родственников, – за такой наш характер! Это – да! Мужчина.
– Ну… так! По закону не придраться, и в карманы беднякам не лезу. Да собственно, – чешу подбородок, – и ни к кому не лезу!
На много-много поколений назад. Улыбаются. Радуются побратимству нашему.
Мальчишка согнулся в поясе, уперевшись руками в бёдра и задрав голову кверху. Луп-луп голубенькими напуганными глазками… Тьфу ты, даже и подзатыльник такому не дашь! С единой оплеушины на тот свет могёт. И как только душа держится в несуразном тельце?
С полуподвалом так вышло, што и неудобно немножечко. Я было заикнулся об аренде, так тётя Песя ажно руками на меня кышнула. Дескать, какая аренда! Так бери!
– Владимиру Алексеичу нужно говорить, – веско обронил Мишка, брезгливо отгоняя ладонью брошенный ветром табашный дымок.