— А ты не верил, — непонятно сказал дядя Фима сынуле, – алейхем шалом!
— Мы писали, мы писали, наши пальчики устали, – бормочу тихохонько, сжимая и разжимая кулаки. Зевок… и снова за письмо.
На палубе поутру только матросы, да редкие пассажиры, всё больше из вышедших покурить мужчин. Ночное волнение уверенно сходит на нет, а умытое солнце обещает хорошую погоду. Сколько-то так стоял, думая о разном, но на палубу вышел зевающий Мишка.
– То ли ишшо будет! – угрюмо посулил односельчанин.
… и надежда, угасшая было чуть не напрочь, вспыхнула с новой силой. Убежал француз!
Вроде как в отпуске, но отпуск этот, судя по всему, по линии французского Генштаба. Очень уж аккуратно держатся, хотя если судить по нашим военным, это должен быть такой разгуляй, што чуть не с голыми пьянками и вытьём на луну с четверенек. А эти пьют, да себя помнят.