Семейство Папаиоанну уже в гостиной, лица самые скорбные, едва ли не трагические. Они уже считают меня неотъемлемой частью своей семьи, и охотно усыновили бы, уматерили, или обженили на одной из девушек многочисленнейшего семейства.
Чует моя чуйка, шо после такой поездки Песса Израилевна станет таки настоящей восточной женщиной – очень толстой и очень липкой! Потому как стол хоть и унесли, но принесли заново, и такой себе сладкий, шо у мине при одном его виде заболели зубы и приключился сахарный диабет.
Помню только, што главное – голову беречь, потому как если попадут, то всё. Я не баран-баранистый, головой ворота не пробиваю! Я ею думаю.
– Полиция? – у Саньки вылезает недоверие, на што мы оба два с Мишкой хмыкаем одновременно, глядя на нево, как на несмышлёныша.
– Пока не говорил, – усмехнулся вредный мальчишка, – мне в нескольких цехах побывать надобно. Смогёшь? Так, штобы не просто мимобегом в ночи, аки тать, а за работой понаблюдать.
– Бесноватые какие-то! – охнул Санька напугано. Но напуганный-то напуганный, ножик из кармана достал!