– Пейзанам, – прогудело средь християнам тихохонько – так, штобы баре не услыхали, а то беды ведь не оберёшься! Ишь какие словеса гадкие! Вроде как и без матерка, а будто дерьмом облили.
— Самое оно для нас, — отозвался Левинзон, поправив карандашом очки на кривом от двух переломов носу, — так што прошу остальных пойти немножечко в сторонку.
– Ты мне удачу принёс, – проникновенно так, и руку загипсованную на плечо, – описал я наши с тобой приключения, ну и вот… корреспондент.
Сядем в теньке, задами костлявыми брусы лавочные подопрём сверху, да глаза щурим устало. Нет-нет, да и задремлем. А как же, такие усилия!
– Позже ещё не мог?! – прошипела на меня Полина, хватая за рукав, едва я перевалился в заводской двор в условленном месте, – Пошли!
А как не путаться-то? Половина палубы, если не больше, грузами заставлена, да пассажиры кучкуются на моционе, да моряки.