Момчил за моей спиной сопит угрюмо, но помалкивает, помня взбучку от Бляйшмана. Он — прислуга, пусть даже и немножечко гайдук, а я — компаньон его хозяина. Потому не мне подстраиваться под болгарина, а ему – под меня.
– Ну што ты будешь делать? – сызнова осведомился он у неба, нервно сворачивая самокрутку, – Тьфу ты!
А я дальше, да по торгашкам сперва. Да не повторяюсь! Кому бусики, кому браслет или платок шёлковый. Еле ушёл! Всево обслюнявили, да и Саньке с Мишкой досталось, за кумпанию.
– А это… – служивый взялся было за следующий чемодан.
– Та-ак… – Гиляровский обеими руками вцепился в шевелюру, и едва ли не впервые в жизни, у него закололо сердце. Он энергично встряхнул листки, и на пол спланировал короткий обрывок
– И то! – Степанида Федотовна мелко перекрестилась и начала допытываться подробностей. Скушно! Дети у ней давно взрослые и живут своими домами, вполне благополучно и сыто. Но не близко! Зовут мать к себе, но баба понимает, што здесь-то она хозяйка, пусть даже и с внуками не тетешкается, а в чужой дом приживалкой придёт.!