– Собачка… – скидываю карту, – в корзиночке. Приметная, желательно породистая. И объявление, што неутешный хозяин ищет, и готов заплатить настолько много денег, што у приметливого дурня ёкает от жадности в сердце, и он перекупает эту собачечку у туповатого нашедшего. Сам!
— Смотрят как смотрят, или смотрят как много? — и голову на бок, как учёный ворон. Такой же носатый, да глаза в круглых очёчках совершенно птичьи.
Тётя Песя проходит сквозь Га-Ноцри, пропавшему от такого вопиющего неуважения с обиженным видом. Чувствую острое сожаление от пропажи такого интересного собеседника, и отшатываюсь от тёти Песи, поглаживающей длинную седую бороду с золотыми колокольчиками.
Искреннее такое в глазах, будто за три дня в Афинах я всю Элладу должен запомнить, до самых распоследних мелочей. На незнание не обижаются, но всё равно неловко.
— Ну не моя это тайна! — и уже тише, – и вообще, на благотворительность.
– Люди говорят, – сделав ход, начал разговор Лещ, – што ты имеешь свой козырный интерес в одесских раскладах.