– Ты моя умница! – засияв тусклым солнышком, Песса Израилевна не поленилась-таки и встала, поцеловав дочь в лоб, – именно! Когда было што, он щедро делился деньгами, но в основном маленькими для нево, но полезными для других услугами и хорошим настроением. И когда его всё, то нам немножечко помогли те, которым он тогда!
Как поздняя осень в Москве, только сильно хужей. Сырей, ветристей, противней. И так месяцев чуть не пять! Жуть-жуткая, как по мне. Как представил! И Фира по такой гадости, с вёдрами.
« - Рубильник в виде паяльника» - выдало подсознание, тут же замолкнув.
– Домой едем, – мешая греческие и английские слова, сказал он, сияя щербатой улыбкой и топорща усы вверх.
Бланш внезапно под глазом, и грудь голая, с соском розовым. Встала, идёт ко мне походкой танцующей, наклоняется к губам, целует страстно. Лицо лижет, усами щекочет, а изо рта несвежей рыбой несёт.
- Если вы говорите за наш привычный хаос, царствующий над порядком, то да, - засмеялся Миша, - а эти молодые люди за вашей спиной?