Проснулся рано. Допив воду и оправившись, я уселся на тюфяк и уставился в пустой кусочек светло-серого неба, видимого в окошко.
Не дожидаясь ответа, он провел линзой над клеймом, и я увидел, как подернулось радугой последнее при взгляде сквозь стекло, или что там это было. Я взял в руки лупу и навел на сдачу, которую вручил мне разговорчивый продавец. Ну, конечно же, узоры на купюре переливались яркой радугой при взгляде сквозь линзу. Мне тут же страшно захотелось проверить, будет ли видна радуга без света солнца или в тени, но я обуздал свое нетерпение и решил выжать максимум за свои деньги из хитрого продавца, который выглядел подозрительно довольным после сделки.
— Так чего там видеть-то? Если баржа идет боком, значит, ее так толкает движитель, госпожа.
— Нам восьмой пирс принадлежит. Дед — хозяин его. Ну как?! Пирс принадлежит семье, а дед — глава семьи.
— Ну, хорошо. У меня не так много времени. Даю тебе пять минут на детство, — он махнул рукой охраннику. — Подожди там.
Ворота в дом были закрыты. Я поискал какой-нибудь вход в дом поскромнее, но ничего не нашел. Конечно, я не проверял стену дома, прилегающую к оврагу, — было бы чересчур, если бы скромно одетый бродяга начал бродить кругами вокруг резиденции аристократа в поисках неизвестно чего.