— Я боялся не полета — я боялся посадки, — увидев непонимание, пояснил: — Ну, возвращения на грунт. Ни один летчик не остался летать вечно, все так или иначе вернулись. Просто хочется вернуться живым.
— Ну, я всякие эксперименты с ними провожу! Хочу вот линзу сам сделать.
— Права ваши, пожалуйста, и номер телефона.
— То есть разборки возможны с видящими, но не со скелле?
Настроив в мастерской лампу, я засел за чертеж установки для определения ориентации осей кристаллических неоднородностей. Увлекшись, чертил на листе кинематическую схему, и мир сузился до небольшого желтого круга света в море тьмы — лампа не освещала даже дальние углы мастерской. Работать приходилось графитовой палочкой, которую я заворачивал в листок бумаги, и проклеивал все это смолой. Линии от такого импровизированного карандаша выходили неровные и толстые. Графит крошился, истирался о грани металлической линейки, которую я нашел здесь для этой цели. Чертеж получался неаккуратный и грязноватый. Аналога земному ластику я не нашел и теперь мучился оттого, что не мог подчищать ошибки и черновые наброски.
— По виду они одинаковые, — указал я на топор, который дядька назвал обыкновенным.