На момент моего отъезда ожидали прибытия новых заготовок под девятки, и с пополнением их должно было получиться как раз сорок пять. А "зачетными" почему-то стали звать командирские, даже не помню, откуда это прозвище родилось.
— Что надо? — ничуть не стесняясь, отпрянул назад при попытке Шелеховой приблизиться: нахуй-нахуй! Хватит того, что мы с ней наедине!
Здесь же — ни семьи, ни кола, ни двора. И если для двадцатилетнего охламона, каким я виделся всем внешне, подвисшее положение не являлось критичным, то в моей душе периодически скребли кошки. Хотелось большего! Что с того, что я легко мог срубить деньжат, всего лишь торгуя собственным телом? Воспитанный в другом мире, я продолжал любить женщин, но никогда не ставил себе целью на них нажиться. Более того, как нормальному мужику подобный заработок мне претил! И еще хуже: иногда я ловил себя на мысли, что мог бы поплыть по пути наименьшего сопротивления и устроиться в жизни с небывалой роскошью, всего лишь засунув гордость в жопу и преломив себя. Вопрос: надолго ли? Пустое бесцельное существование меня не устраивало.
— Извини, — моментально признал его правоту — многое из того, что он для меня сделал, далеко выходило за рамки обычного приятельства, — Ляпнул, не подумав. Я тоже считаю тебя своим другом.
— А ведь они, получается, ее телохранителями были, — заметил друг, разливая по стаканам новую порцию, — Валя твоя — явно не простая штучка. Как бы даже не та самая великая княжна инкогнито.