Княжна Черкасская притворно взвизгнула и присела. Полюбому притворно, я-то помню какая у нее отменная выдержка. Изображавший истукана у соседнего столба Степан вскидывает мушкет наизготовку. Где-то на втором этаже тяжело затопали сапогами мордовороты генеральской охраны.
— Верно мыслишь. А знаешь, сколько всего разворуют по дороге?
— Да не, Семен Петрович. Я к тому, что уж больно много офицеров спешно как бы заболели. Прям как моровое поветрие.
— Хорошо, хорошо, замолвлю словечко дядюшке. Тем более раз уж тут такая оказия…
— Живой! Ну вот! А эти все пужали — не дышит, мол!
Шпага тут — совсем не тот прутик с чашкой, с которой прыгал Боярский в кино. Здесь это, скорее, узкий меч. Или очень длинный нож. Лезвие шириной в два пальца, длина почти по пояс. Эфеса чашкой как в кино тоже нет. Кисть защищена скобой вроде дверной ручки, а сверху — небольшое блюдце, еле-еле закрывающее кулак. И весит около килограмма.