Я постарался как можно скорее взять себя в руки.
Бойцы одобрительно закивали, переговариваясь. Арчер же напоследок добавил.
Врач. А я — в больничной палате. Ну, следовало ожидать. Воспоминания о случившемся всплывали в мозгу медленно, будто пузыри воздуха сквозь вязкую жижу. Следом обострялись и ощущения. Болело все тело, но особенно — кисть правой руки. На ней обнаружилась свежая повязка.
Чтобы оглядеться, пришлось потратить еще две шашки, разбросав их не некотором удалении друг от друга. Я находился на куче каменных обломков, такой огромной, что подножие ее терялось в темноте. Наверху вообще ничего не получилось разглядеть — не хватало ни света фальшфейеров, ни тем более налобного фонаря. Но по моим ощущениям все это ухнуло на глубину метров тридцати, не меньше. То, что я при таком раскладе умудрился остаться в живых, можно было списать только на везение и игровые условности.
— Фрост всегда был сложным ребенком, — вздохнув, покачал головой директор, обращаясь к полицейской. — В подростковом возрасте это только усугубилось. Я приобщил к материалам его досье. Советую обратить внимание на результаты обследований, проводимых нашим штатным психологом, мистером Баумгартеном.
— В каком смысле? Я ведь президент компании!