— Тебе и ребенку — нет, — честно ответила я. — Просто… я думала, ты захочешь держаться как можно дальше от всего, что связано с колдовством.
— Принимаю у них роды, мистер Кантуэлл. Но я вас поняла. У меня будет три условия.
— Ты забудешь, что я нашептала тебе, и станешь считать это собственными мыслями, — тихо продолжила я и сглотнула. Тао стоял совсем близко, и на дне темных глаз тлел рыжеватый огонек — словно он и сам был готов загипнотизировать наивную ведьму, решившую, будто у нее есть какая-то власть над этим ягуаром в человеческом обличье. — Ты не позволишь использовать меня в опасных махинациях и бросишь все силы на то, чтобы отыскать принца самостоятельно. Ты поймешь, что в его исчезновении замешана женщина.
Его Величество кивнул и невесело улыбнулся. Блеснули испачканные в багровом зубы, и я вдруг поняла, что под ногтями на его руке не грязь, а кровь.
Тот как раз попробовал печенье и на мгновение замер с обезглавленным зайцем в руке, словно не в силах поверить своим собственным ощущениям.
А он старательно смотрел строго на альциону, ни разу не позволив себе повернуть голову в мою сторону. Уши у него по-прежнему горели, и лоск лучшего вайтонского воспитания, какое только могли дать сыну ньямарангской служанки, окружал его непроницаемым защитным коконом. Непробиваемо.