— Уверен! — И поясняю, — Видали, как всё обставлено? Боятся! Если они так вот, втроём, на всё про всё ходить будут, то ранее чем дня через три, до нас дело и не дойдёт!
— Сейчас нет, — Замялся тот, — дома только жена, а женщине наедине с чужим мужчиной, сам понимаешь…
— Наслышан, — Кивнул дядя Гиляй, — Отодвинули?
— А кулаками? — Юлия Алексеевна не отводила глаз от девочки, пытаясь поймать взгляд.
— За рибой с утра не жрамши ходить нужно, — Получала нас тётя Песя, шествуя в середине нас, штобы всех видеть и не отпускать глазами Фиру. Здоровенный кусок булки, намазанный всяким вкусным и впихнутый каждому, за завтрак ей не считался, потому как не за столом же, как положено! Так, кусочничанье.
— Скорее нет, чем да, — Делает руками дядя Фима, — Сами они шо, не люди? Люди, пусть даже местами подневольные вплоть до вовсе уж невольного, как это у служивых часто бывает. Через матросиков тогда удачно вышло. Раз! И через весь город пролетела таки записочка, шо мы не политические, а погромщики сугубо по делу, за всё плохое нехорошим людям.