Оно не то штобы и нужно, да и не принято особо это — в штат карикатуристов, но подстраховочка на случай вовсе уж хреновых дел. Дескать, вот какой я положительный! В газете работаю!
— Фирочке пора начинать беспокоиться или пока рано? — Поинтересовался Лев Лазаревич, расставляя фигуры.
А я, наверное, и правда вспоминаю. Такое себе снилось — сперва про школу художественную, пусть и брошенную быстро, а потом просто — увлечение. На уроках вместо занятий черкал постоянно в тетрадках всякое — то пером, а то и карандашом.
Вокруг Лёвка крутится, не затыкаясь ни на секунду. Говорливый мальчишка! Младше нас всево на год, но такой любимчик мамин, да со старшими братьями, што кажется вовсе уж малявкой. Умом понимаю, што ето не он малявка, а мы с Санькой повзрослели до срока, но вот так вот!
Потом неожиданно как-то — раз! И Лебензон стоит, Яков Моисеевич который. С ружьём. С нами в пляс.
И так штобы вовсе чистых, так наверное, и нет таких. Оно вроде бы и не все тому рады, но Молдаванка через воров живёт, через их законы. Но и воры ети тоже черту не переступают, потому как среди людей живут.