— Здравия желаю, господин инженер, — звонко поприветствовал Владимира Степановича, командовавший матросами лейтенант. — Вы, верно, не признали меня?
Едва за Будищевым закрылась дверь, Вадим Дмитриевич вскочил и стал мерять шагами кабинет, давая выход своему раздражению.
Как и следовало ожидать, записка графини Блудовой оказала на больничное начальство самое благоприятное действие. Во всяком случае, тяжелая, окованная железом калитка отворилась и Дмитрия с Сёмкой пустили внутрь лечебницы. Против ожидания, там оказалось далеко не так мрачно, как можно было подумать, но забранные решетками окна, неистребимый запах карболки, и хмурые физиономии санитаров, четко намекали, что здесь далеко не санаторий.
— Что слышали. Среди людей желающих поставить звонки кого только нет. У некоторых стремление к прогрессу уживается с самыми дикими предрассудками. Я как-то занимаюсь монтажом, а они с помощью фарфорового блюдца чертей вызывают!
— Ой, это вы? — признал бывшего хозяина ученик.
Костяной гребень, которым наградил меня этот мир, очень помогал. Шипы протыкали толстые щупальца, заставляя кальмара одергивать их от боли. Плоские треугольные зубы рвали плоть противника, пока он пытался задушить меня, оплетая своими конечностями. Вода окрасилась черной кровью.