— Вот извольте, только что получили-с. Тут, извольте видеть, лошадиная голова, а тут подковы. Все в одном стиле, но не одинаково. Последний крик Парижа.
— Любопытно! — заинтересовался Барановский-старший, от волнения не обратив внимания на простонародное словечко, вырвавшееся у их гостя. — А изобразить ваши идеи, так сказать, графически, вы сможете?
— Вот что, братцы, — неожиданно прервал излияния инженера лейтенант, — зарядите-ка сей чудный аппарат ещё раз!
— Да ты просто Донжуан, мой милый Людвиг! И в бедной Ирине увидел очередную жертву своей неотразимости?
— Ах, вот ты про кого. Не беспокойся, как тебя — Стеша? Так вот, никто не собирается увольнять твоего Будищева. Он, конечно, совершил ужасный поступок, и его совершенно поделом забрали в участок, но, я полагаю, скоро всё образуется, и он вернется к работе.
— Как я погляжу, тебе правила объяснять не надо. Сам всё знаешь. Стало быть, глупостей не натворишь. Место на нарах тебе Гнус покажет, — кивнул он на одного из подручных. — Старший здесь — я. Если вопросы какие возникнут — обращайся. Метла на тебя не по делу наехал, потому ты в своем праве. Но впредь знай — не любят здесь этого. Всё можно по закону решить, мы, чай, не звери.