— Нет. На полигоне пушку разорвало, а я его и одного офицерика на землю столкнул и собой накрыл.
— Первой степени, блин! Вот что, Семён, ты помнишь, чем я тут занимаюсь?
— Так ить, Ипполит Сергеевич — человек учёный!
— Ну, тот, который запрещают читать угнетенным неграм.
— Этот где-то близко произошел. Раз в нашу больничку доставили.
Дмитрий перешагнул через порог и оказался в довольно просторной, но при этом полутемной камере. В нос ударил затхлый запах помещения, смешанный с ароматом давно немытых тел и стоящей в углу параши. Всё пространство было занято двухэтажными нарами и одним столом. Единственным источником света служили забранные коваными решетками узкие окошки под потолком. Нельзя сказать, чтобы арестантская была забита, но свободных мест видно не было. И самое главное, на него уставилось почти полтора десятка пар глаз. Одни настороженно, другие враждебно, третьи безразлично, но все смотрели на него, пытаясь понять, кого это к ним принесла нелегкая.