Всё время испытаний Дмитрий провел рядом с расчетом, мучительно раздумывая, что можно предпринять. Увы — ничего не приходило в голову, но всякий раз перед выстрелом сердце его замирало, а затем начинало биться вновь.
— Не знаю даже, как тебе сказать. Я… я боюсь.
— Уж не ревнуете ли вы? А прежде, помниться, называли это — мещанством.
Наконец, всё было готово, и друзья приступили к чаепитию. Шумно прихлебывая, они наслаждались вкусом и ароматом горячего напитка, а черствый хлеб, право же, был ничуть не хуже пряников. Ну, почти.
Степаныч с самого утра чувствовавший себя не в своей тарелке, едва прозвучал гудок, поспешно оставил свой пост и почти рысью направился на выход.
— Да, как к человеку, а не как к скотине.