Я сама не заметила, когда Адка перестала быть наемным работником и стала членом семьи.
Разведенные руки, каменная неподвижность.
Ночь, аллея, скудный свет фонаря, четыре урода, которым морально-нравственный закон не писан, я и мой ужас.
Она меня услышала, но увы, лишь отчасти: перевела взгляд на потолок, ручки за спину, ножки крестиком… Батюшки святы, театр одного актера, ТЮЗ на дому!
— Честно, мне проще было бы ответить на вопросы, какие они у тебя есть.
— Что-то вроде того. Перевел в свои полноправные партнеры, сволочь, сделав свою головную боль и моей тоже. А стоило всего-то раз ему сказать "ты тут главный, ты и решай".