— Не, Лен. Это ты сама решай, — пробормотала она, но уже куда менее напряженно. — У меня одна только просьба есть.
— Ну да, все верно, им три исполнилось… — пробормотал Мирослав себе под нос. — Так. Я сейчас позвоню нашему врачу и…
Чем отвратительней настроение, тем ослепительней улыбка.
Макс с Миром переглянулись, обменялись какой-то сугубо мужской информацией, и объяснения взял на себя Мирослав.
Мирослав Радомилович изобразил всем обликом бурное негодование: мол, как ты, женщина, могла такое подумать?! Но поздно — я уже разглядела в нем того маленького мальчика, которому не позволили оставить себе спасенного голубя.
И дрогнувшие ресницы — символом возвращения.