До дома мы добрались в непривычной тишине, а из комбинезонов я вытаскивала малышню, как кукол — сонных и безучастных.
— Чего-о?! — оскорбился Мирослав, я-не-такой, Радомилович.
— Слушай, — выдала я, пытаясь заткнуть наболевшим вопросом брешь в обороне. — Вот скажи мне, кем надо быть, чтобы назвать своего ребенка “Радомил”?!
— Серьезно — так серьезно, — вздохнула я и снова зачем-то погладила не дающую мне покоя мочку уха. — Возможно, этот вопрос стоило задать раньше, чем знакомить тебя с детьми, но… что, если у нас не получится?
— Здесь — я имела в виду кресло, — отозвалась я, скопировав до малейшей интонации снисходительный тон, но ликуя в душе. Остается! Он не уйдет! — Не страдай ерундой ради всего святого, тебе нужен сон точно так же, как и мне.
— Хорошо работает, — вставил свои пять копеек Всеслав. — Одна троих отбрила!