Понимая, что отпихнуть более здоровых Макса с Адкой, не смогу, я без стеснения навалилась на спину Мирославу.
А теперь мне предстояло сказать это всё маме. Спокойно сказать. Доходчиво и убедительно. Так, чтобы они поняли, что это моя взвешенная и обдуманная точка зрения, а не эмоциональный шантаж обиженной девочки, которая вымогает у окружающих раскаяние и извинения.
— Проверь, — велела Татьяна Федоровна ближайшей сподвижнице.
Я шмыгнула носом, понимая, что вот-вот не удержу, и начнется слезоразлив.
— Ольгу Мирославовну! — автоматически поправила я, — Ну, или Олюшку Мирославну.
Я осторожно качнула ее за плечо… Ноль реакций.