— Ада, ты бы лучше воды приготовила. Когда она придёт в себя — она будет очень хотеть пить! — напомнила я о себе и об основополагающих принципах гуманизма в целом и позорно сбежала.
У меня закипали злые слезы и грозились пролиться они массовыми убийствами.
Я еще немного посидела, предаваясь сладостному отрицанию, подумывала еще про гнев, торг и депрессию, но вздохнула, и как большая девочка, перешла напрямую приятию.
Взгляд Мира был безмятежен, как бездонное летнее небо. Синева, в которую как провалишься, так не сразу выплывешь. На мгновение он поймал мои глаза, и я чуть не провалилась. В последний миг удержалась на самом краешке, вздернула бровь, а потом неодобрительно поджала губы. Да-да, знайте, что я думаю о вас и ваших методах, господа столичные завоеватели!
Больше всего ее подкосило обстоятельство, что в качестве няньки с мелкими останется мужчина. Доверять детей мужчине ей еще не приходилось.
А спустя эти самые полчаса мы сидели в конференц-зале за широким дубовым столом, нас трое, их напротив — четверо, и я начала подозревать, что Макс притащил меня еще и для массовки, чтобы количеством не давили. С учетом того, что сам Елистратов за двоих, как раз поровну и получается.