Молока надо будет ей за вредность купить, вот что.
Синие глаза оторвались от фото и поднялись на меня. Омуты, а не глаза. Я подперла подбородок кулаком.
Ада была бледна, отчего отчетливые проступил боевой раскрас из веснушек, а белобрысые косы воинственно топорщились.
Елистратов, мой родной Елистратов, стоял посреди комнаты среди обрывков штанов и смотрел на меня исподлобья.
Кто выключил воздух? Включите немедленно! Женщине дурно!
И вот объективно, как женщина женщину, красивой бы я ее не назвала.