— За город наш боюсь, — не повелся Берендей, — за семью свою и за тех дурней, что думают не головой, а седалищем.
— Бубновые, ты в прошлом году упокоил троицу их валетов.
В четыре пополудни паровоз втянул свою ношу на территорию омского вокзала и устало пыхнул клубами пара на встречавших поезд носильщиков и городовых.
— Долго же мы искали тебя, видок Силаев, — с легкой хрипотцой и, как ему казалось, пугающей язвительностью произнес незнакомый бандит.
Лицо парня сделалось каким-то брезгливым.
К финалу наших утренних мероприятий вид у Бори стал получше, и вел он себя уже как зритель, попавший на интересное представление. А полегчало ему в основном благодаря поднесенному Корнеем Васильевичем рассолу. А затем мой друг предпринял попытку сбежать, но я его остановил.