– А ты поклянись, что не делал. – Не моргая смотрел на него Панкратов. – Что ты непричастен. Что новой личности Кочетову не давал. Что тюрьма не твоя. Силой клянись, человек.
– Будьте любезны, сопроводите меня к императору, – сжал Черниговский губы до двух белых тонких полос.
– Это твое небрежение. – Похолодел будто воздух от слов. – Только твое легкомыслие. Мастеровой будет объяснять ему уклад в стране? Твоя кровь станет его слушать?
– А он там был. – Хищно улыбнулся Мстиславский. – Он был там, когда внук Шуйского заставил охранителя тюрьмы, твоего отреченного бастарда, сбежать.
– Угомонитесь! Никакого ребенка нет! – Стукнул император кулаком по подлокотнику.
Что может быть громче, чем заполошный стук женского сердца в мужских объятиях?