Затем ойкнула, схватилась руками за попу, поалев щеками, и в панике обернулась к отцу.
– И теперь ему дозволено устраивать бомбардировки в Москве?!
Рядом горестно выдохнули трое других Максимов. И даже одна Максима.
– Не может он говорить. У него челюсть сломана.
Но после десятка обескураживающих отказов, переданных референтами, пришлось вмешаться лично. Ничего не изменилось.
Вера присела рядом и провела ладонью по его волосам.